Чудесное чаепитие развернулось в мирке-больнице! Наконец-то! Наконец-то она может не стеснять себя в диетах и ограничениях! Душа за чизкейк! Жизнь за чизкейк!
Но Шарлотта не находила излюбленного лакомства в своём мирке, а посему ей приходилось искать его на стороне живых и здравствующих.
Поцелуй за поцелуем приводил к ней разных людей. Но все они приходили к ней с пустыми руками, разочаровывая ведьму-малютку. Кровавый пудинг и сырое мясо на кости, бесспорно, вкусны, но они ни в какое сравнение не идут с чизкейком!
И вот, в очередной раз, милашка сидела за столиком, наблюдая глазками-пуговками картину приятную, но весьма поднадоевшую: три кремовых торта, один сметанный и целая гора пончиков.
Сахарная пудра на них могла бы манить и поднимать аппетит, но вот бывшая некогда девочкой – сладкоежкой Шарлотта, уже пресытилась всем этим. Хотелось лишь одного…
Мышки взбудоражились. А это могло означать лишь то, что либо одна из них уже нашла наконец-таки в этой горе из горьких пилюль и сладких конфет заветный чизкейк, либо кто-то неосторожный опять забрел в её мир-ловушку и сейчас объедает хозяйку.
Шарлотта тихонько (что уж врать, бесшумно) шепнула своим прихвостням пошевеливаться и принести её лакомство. Какое бы оно ни было.
«Чизкейк-чизкейк-чизкейк» - молилась она, смирно сидя на высоком стульчике и ожидая, когда шустрые мышатки наконец-таки принесут в её сахарно-ватное царство заветное лакомство.
«Кусочек сыру» - мелькнула мысль столь желанная, столь невозможная для ведьмы, что та просто взвилась на стуле вверх, насколько это было возможно в её кукольном тельце.

Малютка-куколка всё продолжала сидеть на стульчике, всматриваясь глазами-бусинками в свою тарелочку, на которой лежал уже подсохший кремовый торт, украшенный цветной обсыпкой.
Изысканное лакомство являлось отличным эпитетом к её миру – такое же до боли в зубах сладкое, лежащее на аккуратной фарфоровой тарелочке, украшенной изысканной окантовкой из золота, да подкрашенной бирюзой. Маленькая вилочка, что примостилась рядом – это мост между реальностью белой скатерти и её мини-вселенной тортика.
Но довольно этой глупой речи, подобной льющейся сточной воде.
Запахло сыром. Радостно – то как! Волшебно! Мышки наконец-то принесли вожделенное угощение домой! Но спустя несколько мгновений Шарлотте пришлось столкнуться с жестокой реальностью: в её царство вошел некто, что не нёс с собой ничего, кроме боли и страданий для её мышек. Его ноги, как это бы ни было странно, ароматно пахли чеддером, что оставляло надежду ведьме на то, что это сырный человек пришел навестить её. Ну, если и не сырный, то хотя бы «полусырный». Хотя бы «ногосырный». Молодой человек не знал приличий девичьих чайных церемоний, не принёс с собой и конфетки к столу, да к тому же, был простым мальчишкой.
А зачем мальчику быть на девчачьих чайных церемониях? Правильно, чтобы испортить там всё и устроить войнушку.
Он так и сказал: «я тебя убью».  Грубый белобрысый чурбан, что сейчас ел её еду.
И пусть лакомство сие порядком поднадоело ведьмочке, пусть она могла создать подобных хоть с маленький Эверест, детское чувство собственности и огорчение от того, что перед ней не сыр, аль чизкейк, заставило шарлоту взгрустнуть.
Её глазки-бусинки смотрели уже на Хакуро. Внимательно. Пристально.
На вышитом ротике красовалась маленькая крошка от пирога. Вокруг стола собрались «мыши», что нервно попискивали, ожидая приказов.

Наглец посмел съесть «эпитет». Сухой торт пропал в его зеве, словно бы кот заглотил муху.
Жажда нагнала неумелого пожирателя сладостей. Жажда, от которой страдал только ненастоящий сладкоежка. Мышки засуетились, ища подходящую жидкость, копали мармелад, служивший тут почвой, своими крошечными лапками-макаронинками.
Шарлотта всё так же мирно сидела на стульчике. Ей предложили игру. Мальчишескую глупую игру. Игру, в которую она не хотела играть.
«Пей, дурачок», - раздалось в плюшево-конфетной головке, а затем фонтан сладчайшей колы брызнул прямо из-под стула белобрысого, вскинув его под потолок мира – прямо в ореховую корку, покрытую розовым безе. Раздалось громогласное «хрясь» и с неба посыпались обломки стула и безе.
Шарлотта улыбалась, глядя бусинками в «небо». Неподвижная, но как-то передвигаемая куколка была рада разнообразию в её мире.
Она всё ждала, когда эти глупые краски, скрывающие ярко-желтый цвет сыра, сойдут с юноши и покажут его истинную натуру.
«И тогда мы запируем! Тогда и поиграем! Тогда все-все соберутся, да будут счастливо плясать вокруг, нанизывая тебя на зубочистки! Вкусный-вкусный сырный паренёк»! – улыбка стала еще шире и стали видны маленькие белые зубки с маленькой дырочкой на верхнем резце.

- К сожалению, ты больше не волшебница. Вряд ли мы сможем найти общий язык, да, Шарлотта? Или какое твое настоящее имя, имя девочки? – чумазый и мокрый, он выглядел потешно. Словно кто-то далекий из чужой жизни, которая почему-то звалась людьми «прошлым».
Шарлотта не понимала, о ком вел речь молодой сырный человек. Она вообще в своей жизни мало что понимала, а интересовало её и того меньше.
Миньоны, к слову же, были достаточно большими существами – размером с десятилетнюю девочку, а порой и побольше. Они весело скакали вокруг молодого человека, попискивая, да кружась. Кто-то из них предпринимал отчаянные попытки сорвать с него обувь, чтобы, наконец, добраться до сыра, что так вожделела Шарлотта. Но попытки сии были тщетные – парень отпихивал молодняк, да угрожающе тыкал стволом пушки в тех, кто был постарше.
Шарлотта же всё продолжала сидеть на стульчике с милой улыбочкой. Край её платьица был замочен в газировке, но хозяйку мира это, казалось бы, не смущало ничуть.
С неба посыпались конфеты. Этакие каждодневные планируемые мятные осадки, оставляющие после себя «лужицы» в виде конфетных горок то там, то тут. Парочка мятных сосулек завалилась за шиворот новоприбывшему, щекоча спину, да проваливаясь в трусы.

Что-то неприятно жгло. Что-то пахло непривычно-палёным, мерзким запахом сгорающей плоти разносилось по конфетному миру, унося с собой ароматы ванили, ананасов, фисташки…
Шарлотта и вправду была не злой ведьмой. Плохой, бесспорно. Людоедкой, бесспорно. Но злого умыслу в её действиях невозможно было найти. Ведьма просто хотела есть. Жрать, даже можно сказать, коли игнорировать литературный язык в данном письме.
И то, что какой-то нахал решил вдруг вот так просто убить её, а потом еще и сожрать, заставило малютку-ведьму как-то по-новому взглянуть на мир. Вылезти из своего кокона, вдохнуть аромат свежеиспеченных булочек, да мышиного помёта, запах корицы, да больничных таблеток… Непередаваемые ощущения для сидевшей взаперти ведьмы!
Огромная черная пиявкоподобная гадина с маской вместо лица буквально в одно мгновение выползла из своего укрытия, да разинула пасть так широко, что в неё мог бы поместиться небольшой медведь.
Дыхание, полное невообразимого запаха смеси мяты, жженого сахара и булок, обдало красноглазого, язык спешно слизнул с него остатки сладкой колы, а зубы с мощью акульих челюстей клацнули прямо на запястье парнишки. Проглоченная винтовка беспомощно провалилась в пустоту ведьминого брюха, мгновенно растворившись в её структуре.
Следующий «клац» челюстей должен был унести за собой верхнюю половину туловища парнишки (Шарлотта всегда оставляла всё самое вкусное «на потом», чтобы уже спокойно найти «сырную» составляющую её жертвы, да неспешно разделить её с мышами, коих она весьма любила).

Паренёк был быстр и ловок – не чета большинству загулявшихся в междумирии жертв, что обычно были парализованы страхом и сюрреалистичностью обстановки, царящей вокруг.
Клац-клац-клац щелкали челюсти подобно машине, что после сжигает мусор.
Еще чуть-чуть, еще малепусенькую долечку сантиметра и вместо пары капель крови, что сочились с культи гостя, Шарлотта бы уже вкусила сочной человечьей плоти.
Клац-Клац-Клац! И тут одна из «мышей» по дурости своей, аль возможно случайно угодила ведьме в пасть, раскрошившись на кучу маленьких сладостных осколков.
А затем еще одна и еще. Мыши словно взбесились, прыгали как умалишенные (а что вы хотели от существ с карамельными мозгами) в пасть к своей мамке, да пытались отщипнуть от неё кусочек.
На счастье ведьмы – миньоны её были силой достаточно слабой и служили скорее в качестве прислуги или же милых сердцу домашних животных, нежели реальной угрозы.
Но этого вполне хватило для того, чтобы приостановить огромное существо, вызвав у той замешательство и чувство стыда: «Да что же это я делаю? Мои бедненькие мышки!».
И лишь спустя какое-то непродолжительное время до карамельных мозгов, работающих со скрипом, да требующих каждый день не то, что отладки, а полноценной реставрации, дошло, что маленькие монстрики прыгают на свою излюбленную кормилицу не по своей мышиной воле.
Рёв сотряс весь мир, заставив с небес осыпаться сахарную пудру, да карамельную крошку, повалиться пончиковые пирамиды, да разлиться кисельные сосуды.
Шарлотта кинулась с удвоенной скоростью к возмутителю спокойствия, клацая челюстями и не жалея своих малышек – она успеет нарожать новых после.
Нейлоновую сеть, выпущенную в неё, она как спагетти всосала, да облизнулась (вкус был премерзкий, но предвкушение смерти этого кукловода, что сейчас наверное испачкал от страха штаны, возбуждало зверский аппетит).

На язык попали сладостные пончики, что ведьма с блаженной моськой проглотила, лишний раз облизнулась и прыгнула за добавкой – в кучу зефира от которой оттолкнулся могучими ногами молодой человек. Хитрый до безобразия – он нашел «куколку» из которой выползла гусеница.
Повисла секундная абсолютная тишина. Крючок, ударивший в навершие винтовки произвёл столь сильный, оглушающий в условиях абсолютной тишины звук. А последовавший за этим выстрел так и вовсе разорвал пространство громогласным «БАБАХ».
Кокон, некогда хранивший в себе эту «бабочку» развалился в жженые тряпки, что пахли непривычно противно для столь сладкого и сказочного мирка.
Но что же изменилось? Не пропал мир,  маленькие слуги не перестали суетливо бегать в панике, не понимая, чьим приказам подчиняться. Некоторые, особо бесноватые при здравом уме, попросту предпочли спрыгнуть в бесконечно глубокую пропасть, что находилась за окраиной «печенной локации».
А вот Шарлотта куда-то пропала. Но лишь на несколько мгновений. Огромная тень накрыла Кивато – сверху падала пасть, утыканная сотней острых, словно иглы, зубов, на которых всё еще были видны кусочки зефира.
Мгновение, и она захлопнула свою пасть, проглотив несмышлёныша даже не жуя.

Отредактировано Game Master (2013-08-02 20:15:08)