Если бы кто-нибудь сейчас удосужился заглянуть в лицо Рин, он бы нашел некоторые сходства с трупом. Выражение физиономии пялившейся куда-то вне пространства девушки не менялось вот уже минут пятнадцать к ряду. Чуть приоткрытый рот, отрешенный взгляд широко раскрытых глаз, смотревших куда угодно, только не на доску и распинавшегося учителя. Волшебница расслабленно откинулась на спинку стула, безвольно свесив руки, и только иногда нервный импульс, идущий от забинтованного бедра, заставлял лицевые мышцы незаметно вздрагивать. Рана, напоминающая о событиях прошлого вечера, оказалась чуть менее серьезной, чем поначалу подумала Рин, но зарастет она не сразу и еще будет регулярно напоминать о себе.
Несмотря на пустоту взгляда, светловолосая голова была полна мыслей, достаточно далеких от учебы и от сегодняшнего дня. Девушка снова взглянула на загадочную фотографию, принесенную из ведьминского измерения. Слишком свежи были воспоминания, связанные с серым миром, да и само фото не давало волшебнице покоя, поэтому совершенно неслучайным образом снимок очутился в сумке Рин. Вся эта воронья кутерьма как-то выбивалась за рамки привычного, заставляя снова и снова прокручивать в памяти детали пребывания в том странном измерении и выкапывать из шелухи важные детали (опуская неприятный эпизод с горе-напарником). Только вот главный критерий важности Рин еще придумать не смогла. Она еще молодая волшебница, «стаж» ее довольно мал, но даже этого опыта хватило, чтобы задуматься над сущностью вороновой ведьмы, с которой что-то было не так. И основное «не так» состояло как раз в старой фотографии, что сейчас задумчиво вертела в руках блондинка. Да, напрягало то, откуда в чуждом нашему миру измерении взялось это радостное изображение, несущее в себе отголосок вполне человеческого прошлого, но Рин ощущала неразрывную связь счастливого детского лица на снимке с безжизненным полем и голодным вороньем. Пугающую связь, но еще не обличенную в слова, чтобы можно было ее понять. Пальцы в который раз ловко перекрутили плотную карточку тыльной стороной: ни даты, ни подписи – никаких обозначений, что могли бы навести на какую-никакую мысль. Фото снова легло в руку, явив миру лицевую сторону. Рассматривая белокурую девочку, Рин мучилась от того, что истина препротивно бултыхается у нее в голове, но ее скользкая натура никак не дается в руки волшебницы, заставляя ее страдать еще больше.
Слишком увлекшись размышлениями не от мира сего, Утане не заметила учителя, грозно нависшего над замечтавшейся ученицей. Чужая строгая рука потянулась к снимку, и тот в ту же секунду с завидной скоростью и ловкостью убрался в карман сумки. Рин подняла глаза, чтобы встретиться с раздраженным взглядом преподавателя. В классе ей делать нечего с такой-то концентрацией, разве что только мешать с сенсеем друг другу: ему – вести урок, ей – думать о более важных вещах.
- Сенсей, - рука девушки резко взметнулась вверх, призывая внимание учителя, хотя тот и так стоял в полуметре от нее и от неожиданности даже отпрянул. – Мне нужно в медпункт, - уверенный, не терпящий отказа тон, ставящий всех присутствующих перед фактом. Преподаватель пару раз сморгнул, переваривая информацию, и хотел было что-то сказать, но девушка опередила его вопрос:
- Мне нужно сменить повязку, иначе под конец урока здесь все может оказаться залитым кровью, - «Ну, на самом-то деле все гораздо проще и невиннее, но сейчас щедрые выражения мне только на руку». Чтобы закрепить произведенный эффект и не вынуждать сенсея озвучивать очередной логичный вопрос, Рин перешла к действиям. Когда она приподняла юбку, весь класс поначалу удивленно охнул, но потом наступило некое разочарование, так как не все привыкли к тому, что  из-под короткой юбки Утане неизменно выглядывают черные полоски велогонок. Пришлось немного подвернуть штанину, чтобы учитель узрел неоспоримое доказательство – тугие полоски бинтов. Кажется, на него это произвело впечатление, и он только устало отмахнулся от Рин, что означало успех операции «Выбраться из класса».
Теперь волшебница, почти не хромая и снова влипнув в фотографию, дотопала до заветной двери медпункта – обители спокойствия, на которую только и оставалось надеяться измученной размышлениями головушке. Войдя в полное удобных коек и медицинского запаха помещение, Рин не глядя плюхнулась на ближайшую кровать, однако умиротворяющий эффект не спешил с приходом, так как боковое зрение нашарило темный силуэт, не вписывающийся в ослепительное убранство комнаты. С отчетливым ощущением, что она здесь не одна, волшебница резко села и повернулась по направлению к неопознанному объекту, чтобы поймать на себе тяжелый взгляд серых глаз. Честно сказать, она не ожидала здесь никого встретить, поэтому на некоторое время зависла с приоткрытым ртом, с которого так и не слетела до конца не придуманная фраза. Внешность парня с перевязанной переносицей показалась Рин знакомой, причем данное знакомство вздымало с глубин души смутную тревогу, а имя его крутилось на языке, но никак не продвигалось дальше, чем очень раздражало.
-Хи...хи… - девушка с натугой пыталась вытащить из измученного разума следующие слоги, хмуря брови и не отрывая глаз от парня. – Хи… Хикари?.. – выдала белобрысая, скривив губы в неловкой улыбке, словно сейчас она совершила досадный прокол.

Отредактировано Utane Rin (2013-06-15 22:49:24)

- Точно! – Рин оглушительно щелкнула пальцами, когда прозвучал правильный вариант перековерканного имени, а на лице появилось выражение а-ля «эврика». – Хибари… Ага… - фраза проследовала куда-то в пустоту, а девушка, задумчиво почесав подбородок, словно поднимая в памяти какие-то важные аспекты, отвернулась от представителя дисциплинарного комитета и уставилась на свои сложенные по-турецки ноги. «Прокололась ты, Рин, память твоя девичья. Не везет что-то мне сегодня на местных блюстителей порядка». И действительно, волшебница уже успела раз огрести по шее от личности подобного ранга, являющейся дежурным. Излюбленные велогонки на этот раз торчали из-под юбки сильнее обычного, что портило невинный образ юной школьницы. Но все закончилось хорошо: Рин – девочка не злая, молча выслушала гневную нотацию о правилах ношения школьной формы, кивая, как китайский болванчик, и отправилась дальше по своим делам, одернув штанины еще ниже, чтобы бинты не вылезали. Такова ее любимая стратегия в большинстве конфликтных ситуаций.
И вот теперь по воле обстоятельств придется делить спокойную атмосферу обители бинтов и медикаментов с очередной личностью из дисциплинарного, но имеющей гораздо большую известностью в местных кругах, чем иные представители. Ошметки памяти, так небережливо относящейся к мимолетно полученной информации, гласили, что Рин знавала хмурого парня из комитета, и даже подкидывали некоторые сведения, передававшиеся из уст в уста и дошедшие, в конце концов, до Утане. Хибари – серьезный и опасный, но последнее, только если ты нарушаешь правила или отпетый хулиган. Рин, вроде бы, ни к одной из предложенных категорий не относилась, да и «терок» с комитетом у нее не было, поэтому блондинка умерила поднявшееся было беспокойство и все так же продолжала открыто пялиться на перевязанную переносицу, не страшась, что ей самой могут дать в нос. Она была почти уверенна, что два вменяемых человека не помешают отдыху друг друга, так что спустя пару секунд она просто отвернется, чтобы расслабиться на прохладном белом покрывале и получить-таки свободу от нелегких и изрядно надоевших мыслей, и так же предоставит себе Хибари. Но девушка ощущала некоторое сочувствие, глядя на перебитый нос, что наверняка скрывала повязка. Оттуда, наверное, и вел корни общий угрюмый вид парня, ведь до этого Рин видела его как минимум на расстоянии метража школьного коридора, так что все решила списать на нещадно болящую переносицу. И сама она – побита, помята, истерзана вчерашними миньенами, хоть и скрывать у нее это получается лучше в меру расположения травм. Только лишь короткая красная полоска царапины на щеке служит напоминанием в зеркале, но Рин решила, что она выглядит круто, поэтому не стала ее заклеивать пластырем. А вот Хибари остается только пожалеть.
- Кто ж тебя так приложил? – выдала девушка довольно обыденным тоном скорее риторический вопрос, так как, не дожидаясь ответа, откинулась назад и вытянулась на кровати во весь рост, закинув руки за голову.
- Вот черт, - тихо донеслось из-за шторки, что, хоть и была не задернута, но скрывала половину лица на подушке. Собственно крепкое словцо было адресовано Рин самой себе, так как она забылась и залезла на чистое белье в обуви. Первым делом блондинка закинула обе ноги на заднюю спинку кровати, где, используя ловкость собственных ступней, стянула потрепанные кеды. Потом под воздействием взыгравшей совести прошлепала босыми ногами по полу, обходя кровать и стряхивая бесстыже занесенный песок. «Вот ведь женская логика, - про себя оставалось только ругаться на себя же, - сначала разулась, потом гулять пошла». Когда основная порция беспредела была благополучно сметена с белой простыни, Рин снова завалилась на койку, упруго покачиваясь на пружинах и ойкнув от боли в бедре.

«Ага, конечно, с лестницы упал», - пронеслась в голове скептическая мысль на короткое «Никто», и взгляд девушки встретился только лишь со спиной Хибари. Неплохо было бы и ей сейчас поступить подобным образом: отвернуться и преспокойно, не нарушая прозрачной тишины медпункта, отдыхать. Но там, где есть отдых тела, нет покоя мыслям. Как только мозг освобождается от своих прямых обязанностей по координации движений, он непременно принимается перемалывать все подробности прожитых дней, месяцев, лет, выволакивая наружу не самые приятные моменты. И Рин прекрасно знала, что как только ее голова опустеет от думок мирских, в нее польется неудержимый поток тяжелых размышлений о злосчастной фотографии и прочее неприятное черное. Как то воронье.
Девушка с тоской уставилась в потолок, пытаясь сделать свой разум кристально чистым и пустым, как искрящийся на солнце графин, но воображение игралось с измученной головой волшебницы, рисуя картины полного затопления хрустального сосуда вязкой жижей, по цвету схожей с космосом. Рин поморщилась и снова вперилась в недружелюбно развернутого к ней спиной Хибари. «Оставь малого в покое», - где-то внутри настаивал нахмурившийся человечек, именуемый Совестью и подрабатывающий Тактом, но блондинку так и подмывало ляпнуть какую-нибудь несуразицу, чтобы завести разговор и разорвать к чертям эту густую тишину. Возвращаться к своим насущным проблемам дико не хотелось, а собеседников, способных хоть частично отколупнуть плотную корку тяжелых размышлений, покрывавшую Рин, как-то и не было. Только парень из дисциплинарного, всем своим видом показывающий, что разговор поддерживать не намерен.
«Что ж, попытка – не пытка, попробовать стоит», - смелости и наглости Рин, принявшей такое решение можно позавидовать. Только вот где бы еще достать боевого духа, помогающего крошить ведьм, что являются неотъемлемой частью жизни волшебницы? Но о подобных вещах Утане подумает завтра или немного позже, а сейчас ей нужно немного отвлечься.
К счастью, Хибари снова подал голос, сопровождаемый довольно провокационным изречением. Шестеренки разума Рин заработали на более отвлеченную тему, чему та была немножечко рада.
- Все мы когда-нибудь будем наказаны… в Аду для всех найдется место, - решила пофилософствовать блондинка, снова обратив пространный взгляд в район потолка, однако не удержалась и все же незаметно прыснула в кулачок. «Фраза, достойная Конфуция, блин!» Рин отсмеялась, кашлянула и продолжила уже более неформальным тоном:
- А я и не прогуливаю. У меня причина находиться здесь не хуже твоей. Вот, бедро порвали, сволочи, - последнее было сказано несколько тише и с долей досады в голосе. Как бы в подтверждение своих слов Рин чуть коснулась места, где предположительно была рана. Разорванная ткань уже не отзывалась яростной болью на любое прикосновение и движение, кроме того от пальцев ее отделял добрый слой бинта и одежда, но все же Рин осторожничала. О чем бы она ни говорила, о чем бы ни думала, все постоянно возвращается к тому серому миру, к той фотографии, венчающей ворох из бессвязных размышлений о «вороньем гнезде». В конце концов, волшебница сдалась и дала волю мыслям. Рука на автомате нашарила злополучный снимок, и тот уже привычно лег в ладонь.
«Если бы не случай, то, возможно, я была бы уже в том самом месте, которым сейчас пригрозила Хибари», - с горчинкой усмехнулась волшебница, так и не решаясь в который раз взглянуть на фотографию. Конечно, не факт, что Рин попадет в Ад. Еще надо доказать, что он существует, но все же она всю свою короткую жизнь надеялась на несколько лучший исход, и быть пожранной вороньем в эти планы не входило. Однако добрая часть планов уже рухнула в тот момент, когда она заключила контракт. Рин это понимала, но не решалась смириться. Ведь всю жизнь придется драться с ведьмами, очищать свой камень, и так по кругу. Но что-то здесь не вязалось с реальностью - Рин ни разу не видела взрослых волшебниц и стражей. Ни одного. Еще одна волнующая мысль, от которой ледяные мурашки затрусили по спине. Может, они просто по статистике не доживают до преклонного возраста, но есть тут еще один нюанс… «Интересно, а если не очистишь свой Соул Гем, то, может, тогда схлопочешь путевку в Ад?» - Рин невесело усмехнулась своим мыслям, отдающими паникой. Внезапно лицо девушки замерло в удивлении – она поймала ниточку. Она должна покрепче ухватиться, иначе снова придется плутать в обрывках воспоминаний и мыслей, пытаясь судорожно найти истину. Взгляд забегал из стороны в сторону, отражая внутреннее беспокойство. Вот-вот, только не отпустить ниточку, только бы она не оборвалась, ведь где-то на ее другом конце примостился желанный факт. Рин рывком поднесла к лицу фотографию и заглянула в глаза улыбающемуся ребенку. В этот момент девушка задержала дыхание, боясь спугнуть хоть единую полезную мысль. Разум в этот момент можно было сравнить с небом перед грозой, готовое разразиться сильнейшим разрядом, но в то же время он был пуст, словно вакуум.

Ладонь с фотографией разжалась, а Рин даже не заметила выпавший снимок, что, прокружившись в воздухе, приземлился на колени девушки. Разум снова заполонил ворох бесполезных мыслей, а нужная ниточка ускользнула из рук, довольно вильнув хвостом. Утане горько усмехнулась, когда почувствовала, как приятно расслабляется тело, замеревшее в ожидании «эврики». А ведь волшебница всерьез надеялась, что выкопает из обрывков воспоминаний причину своего беспокойства, но злобная судьбинушка хочет, чтобы она еще помучилась. Ну, нет уж! Рин просто забыла включить свой славный пофигизм, что в похожих ситуациях часто ее спасал от лишних терзаний. Сейчас самое подходящее время для подобного настроения, иначе рассудок светловолосой будет в реальной опасности. Как говорится, в любой непонятной ситуации ложись спать. Рин еще добавляла свои варианты в это правило, такие как «иди есть» или «играй в приставку», но сейчас под рукой нет ничего из второго списка. В конце концов, зачем нужен медпункт? Правильно, чтобы отдыхать… Ну, как вариант. Рин глубоко вздохнула и решила все принять как данное, а разберется она во всем потом, когда снова встретит ворон-убийц. Или их хозяйку.   
«А! Черт! Оставьте мою голову в покое!» - не вовремя она вспомнила про ведьму, чья сила оставалась для волшебницы зловещей загадкой. Рин встрепала блондинистую шевелюру, сменив психологические способы изгнания надоедливых мыслей физическими. Наконец, Утане достигла успеха, очистив полностью разум от негатива и оставив там только прозвучавший с минуту назад вопрос Хибари, при воспоминании о котором ее почему-то обдало ледяной волной. Голова медленно, словно шея девушки являла собой заржавевший механизм, что вот-вот заскрипит на всю комнату, развернулась в сторону соседней кровати, и взгляд упал на темноволосого парня.
«Ну и терпение у него», - почему-то подумала Рин, исключая варианты, где Хибари было просто все равно, что она ответит. Слышать-то она его слышала, вот только верхняя часть тела была занята обмозговыванием вопросов мироздания и прочей ерунды, поэтому с ответом она немного опоздала. Но терять единственного собеседника, способного отвлечь воспаленное воображение на себя, не хотелось, и Рин решила высказаться. Отыграться и ответить «Никто», как и товарищ из дисциплинарного, было бы логично, но слишком неинтересно.
- Да вот же, схлестнулась со стаей голодного воронья, - блондинка, по-турецки сложив ноги, развернулась лицом к Хибари, чтобы видеть его реакцию. – Даже с топором не отбилась, еле ноги от них унесла, - врать было незачем, да и не любила она это дело, поэтому сразу выложила все карты. Нормальные люди, коим показался ей парень, в подобные байки, особенно таким образом поданные, не верят, так что волноваться по поводу конспирации не стоит, а за ненормальную ее и так небось посчитали, глядя, как она висит в прострации, копаясь в своих мыслях. Что ж, Утане решила развлечься испытанием Хибари на здравомыслие и проверить реакцию нормального человека на подобную эпическую ересь, среди которой Рин живет и воюет.
- А ты случайно с ними не встречался? -  Рин не удержалась от подкола и с лукавой улыбкой указала на переносицу, напоминая Хибари о его ранениях, - а то в твое «никто» как-то не верится.

Если честно, для Рин было неожиданностью то, что показавшийся ей довольно скрытной личностью Хибари так просто по собственной воле вышел на зрительный контакт. Учитывая то, что даже разговор сначала завязывался как-то вяло, Рин подумала, что эта решительная прыть не сулит ничего хорошего. Но она все так же смело лупилась в серые глаза над белесой повязкой и, подражая парню, склонила голову, как зеркальное отражение.
Нагловатая улыбка медленно сползла с лица Рин, когда ее взгляду открылась бордовая полоска через переносицу Хибари, точно оставленная стальным когтем. Глаза удивленно округлились и, в то же время, с любопытством оценивали масштабы бедствия тела парня. Как-то очень легко до Рин дошла сама суть того, что он неожиданно решил продемонстрировать ей свои ранения. Даже в словах не было необходимости, хотя именно они нанесли финальный удар по нежелающему верить в происходящее сознанию. Все упирается в одно ключевое слово: «вороны». А, как известно любому здравомыслящему человеку, воронье не нападает на каждого встречного. Для этого ей нужны очень веские причины, заключенные в серебряном колечке на пальце Рин.  Волшебница сглотнула и выпрямилась. Словно в подтверждение своих мыслей, Утане сгребла вверх рукав и, вытянув руку вперед, принялась рассматривать царапины разной масти. Манипуляции со стороны довольно нелепые. Может, сходства было меньше одного процента с полосой на переносице и на руках Рин, но недаром под рубашкой у Хибари красовались бинты, красноречиво намекая о верности догадок блондинки.
«Да что же творится-то? Не может быть, чтобы я наткнулась на еще одного за текущие сутки!» - почему-то Рин такое стечение обстоятельств показалось слишком удивительным. Воспоминания о недавнем знакомстве с альбиносом не оставили приятных впечатлений, но научили непутевую вояку, что к чему. Светловолосая волшебница и до этого не раз встречалась с «товарищами» по оружию, однако никогда ей не приходилось сталкиваться с кем-то так внезапно. В школе. Вне барьеров ведьм. Да еще и наткнулась на того, кто, похоже, пострадал от той же ведьмы, что и Утане. «Наверное, крупно набедокурила эта ведьма в округе. Вот же размахнулась, зараза. Или все это какой-то бред». Но Хибари вещал с полной уверенностью, что она его понимает. Или же так показалось Рин. Она растерялась и с недоверием смотрела на парня. Его речь вызвала у волшебницы знакомые ощущения, похожие на те, когда она вспоминает про ведьму, повелевающую вороньем. Рин не любила эти мысли и старалась их избегать, однако сбегать от своих прямых обязанностей она тоже не привыкла, если Хибари говорил именно об этом. Хотя в данный момент она ни в чем не уверена. И все же блондинка попробовала поддержать абстрактный разговор, не показывая вида, что она бежит от собственных догадок, но получилось у нее все равно по-своему:
- Отдать себя на съедение тоже не вариант, как по мне. Воронье кусается больно, - невольно всплыло воспоминание о растерзанном охраннике парковки, заставив Рин поморщиться и замолкнуть на пару мгновений. – Из любой безвыходной ситуации есть, по меньшей мере, добрая сотня нестандартных выходов, - к удивлению для себя волшебница принялась размышлять на подкинутую тему, уставившись на Хибари, словно он являл собой некую диковинку. Тон волшебницы звучал так, словно она хотела объяснить заблудшей душе, что самовольно идти на смерть – не решение проблемы, хотя это и так всем понятно.